По данным New York Times, во время переговоров между США, Китаем и Швейцарией один из ключевых участников, американский министр финансов Скотт Бессант возложил ответственность за обострение торговой войны между двумя крупнейшими экономиками мира на администрацию Джо Байдена. Издание сообщает, что при формировании торгового соглашения Бессант сознательно избегал критики в адрес Пекина и постарался не задевать интересы Китая. В итоге именно Вашингтону, а точнее прежней администрации, была приписана вина за разрастание конфликта, якобы из-за игнорирования вопроса торгового баланса. Перевод иностранной статьи представлен изданием RZNonline.ru.
Торговая война между Китаем и США, длившаяся несколько лет, на фоне упорного противостояния зашла в тупик. Ни одна из сторон не была готова признать свои ошибки или пойти на уступки. Бессант оказался в сложной позиции: с одной стороны, он стремился к договорённости и ослаблению тарифов, с другой — не мог напрямую признать провал политики своей стороны. В результате ответственность была переложена на Байдена, который на тот момент уже не занимал поста и спокойно проводил время на пенсии.
Несмотря на попытки США обозначить свою победу, исход оказался иным. По мнению комментаторов и пользователей сети, Китай вышел из конфликта победителем. Пекин добился снижения тарифов и завершения ответных ограничений, не взяв на себя ни одного обязательства в рамках соглашения. Для США же последствия оказались крайне болезненными: они не только не извлекли выгоду, но и, по сути, потеряли возможность повторно инициировать подобную войну в будущем.
New York Times отмечает, что нынешнее положение Соединённых Штатов выявило их уязвимости. Прежде всего речь идёт о государственном долге, инфляции и высоких процентных ставках. Эти факторы делают американскую экономику крайне нестабильной. Проблемы обострились ещё больше, когда началась распродажа американских облигаций, что ударило по фондовому рынку. Это вынудило команду Дональда Трампа сменить риторику и пойти на уступки.
Дополнительный удар нанёс отказ Китая от поставок редкоземельных металлов, которые играют ключевую роль в высокотехнологичных и оборонных отраслях США. Производственные цепочки оказались разорваны, а попытки создать независимые линии внутри страны потребовали бы долгого времени, которого у американской администрации нет.
США также сильно зависят от китайских потребительских товаров. Введение высоких пошлин фактически приостановило двустороннюю торговлю. По выражению самого Бессанта, США ввели фактическое эмбарго. Разрыв экономических связей больнее всего ударил не по китайским производителям, а по американским потребителям, оказавшимся без привычных товаров.
В конечном итоге и Трамп, и Бессант были вынуждены признать, что дальнейшее сохранение тарифов недопустимо. После этого Трамп попытался выдать инициативу за китайскую, намекнув, что именно Пекин якобы инициировал контакт, однако Китай быстро опроверг эти заявления.
По сути, в этой торговой кампании Китай не только сохранил свои позиции, но и показал США их стратегические слабости. При этом, пока Вашингтон был сосредоточен на конфронтации, Пекин активно развивал собственную научную и технологическую базу. Даже попытки США ограничить экспорт чипов средней и низкой категории для китайского рынка вызвали визит представителей Nvidia в КНР, где компания выразила оптимизм по поводу работы с Пекином — вразрез с позицией Белого дома.
Экономическая модель Китая, несмотря на адаптационный период, продемонстрировала устойчивость. Торговая война, к которой в Пекине готовились к долгосрочному сценарию, завершилась быстрее, чем ожидалось и не в пользу США.
