Доктор исторических наук Евгений Гололобов из Сургутского государственного педагогического университета в своей статье в журнале «Уральский исторический вестник» подробно рассмотрел, как устроена система научного знания об окружающей среде на примере северных районов Сибири в советский период. Он подчеркивает, что производство и распространение экологической информации в СССР находились под жестким контролем партийно-государственного аппарата, а рамки секретности фактически исключали участие широкой общественности в обсуждении экологических проблем. Пишет «Родина«.
По словам исследователя, ситуация начала меняться только во второй половине 1980-х годов. Демократические преобразования в стране сделали экологическую повестку заметной на общественном уровне. Однако на протяжении нескольких десятилетий государство выступало монопольным инициатором освоения северных территорий, что еще сильнее укрепило централизованный подход к управлению природными ресурсами.
Одной из характерных черт партийного делопроизводства была повышенная секретность. Как пишет Гололобов, на всех документах, принятых на районных и городских конференциях КПСС в Сургуте, стоял гриф «Секретно». Протоколы заседаний бюро КПСС хранились исключительно в несгораемых шкафах, их запрещалось выносить за пределы учреждений, а любые устные или письменные ссылки на содержание протоколов были категорически запрещены.
Тем не менее, отдельные сведения иногда всё же попадали в прессу, что вызывало жёсткую реакцию партийных органов. Так, в 1970 году на заседании бюро Тюменского обкома КПСС обсуждали утечку данных, допущенную районными газетами и местными телестудиями. После этого в 1974 году было принято решение о дальнейшем ужесточении цензуры. В открытый доступ попадала информация, которую считали особо чувствительной — от местоположения воинских частей до показателей нефтепроводов.
Под секретность попали и географические данные. Гололобов ссылается на географа Б. Б. Родомана, который писал, что в 1930-х годах началась масштабная кампания по засекречиванию топографических и тематических карт. Под запрет попали и аэрофотоснимки, и спутниковые изображения, включая те, что поступали из-за рубежа. В 1960-х годах даже был принят эталон — искаженная карта СССР, от которой запрещалось отклоняться в сторону улучшения точности. Настоящие карты исчезли из обихода, что, по мнению автора статьи, способствовало формированию «пространственной слепоты» населения и нанесло серьёзный урон экологии северных территорий.
Документы, касающиеся природных ресурсов, включая научные материалы и ведомственные разработки, имели ограниченный доступ и как минимум помечались грифом «Для служебного пользования». Материалы, связанные с планированием долгосрочного экономического и научного развития, выпускались в мизерных тиражах и практически не попадали в широкое обращение.
Одним из последствий этой системы стали значительные финансовые потери. По оценкам, только из-за того, что техника была не адаптирована к условиям Севера, ежегодный ущерб превышал миллиард рублей. При этом большая часть архивных материалов до сих пор хранится в закрытых разделах крупнейших библиотек и в ведомственных хранилищах.
