Выступление министра иностранных дел России Сергея Лаврова на Генеральной Ассамблее ООН стало одной из самых обсуждаемых тем последних дней. Его инициатива расширить состав Совета Безопасности ООН с пяти до семи постоянных членов прозвучала как дипломатический вызов привычной архитектуре мировой политики. На первый взгляд, идея выглядит как стремление поддержать глобальный Юг, однако за этим скрывается куда более глубокая логика: Россия пытается найти новые точки опоры в условиях санкционного давления. Пишет китайский портал Sohu, перевод представлен изданием RZNonline.ru.
С начала конфликта на Украине Запад ввел против Москвы тысячи ограничительных мер, фактически заблокировав её возможности на финансовых, энергетических и технологических рынках. В этих условиях Лавров использовал площадку ООН для дипломатического маневра, предложив Индии и Бразилии особый статус. Выбор не случаен: Индия, с её более чем миллиардным населением и военным бюджетом свыше 80 миллиардов долларов, остается одним из крупнейших покупателей российского вооружения. Бразилия же, обладающая колоссальными природными ресурсами и влиянием в Южной Америке, может стать надежной точкой опоры для Москвы.
Лавров увязал этот вопрос и с африканской повесткой, подчеркнув, что страны континента по-прежнему остаются недопредставленными в структурах ООН. Такой шаг позволил ему апеллировать сразу к нескольким регионам — Азии, Африке и Латинской Америке, формируя образ России как сторонника «большей справедливости» в международных делах.
Однако реальность куда сложнее. Любая реформа Совбеза требует внесения поправок в Устав ООН, а это возможно лишь при согласии двух третей членов организации, включая нынешних постоянных участников. В этих условиях даже самые привлекательные инициативы рискуют увязнуть в бесконечных дебатах. Индия, к примеру, сталкивается с сопротивлением исламских стран из-за кашмирского вопроса, а ряд западных государств опасается, что её включение в постоянный состав нарушит баланс сил.
Позиция США особенно показательна. Формально Вашингтон заявляет о поддержке расширения представительства развивающихся стран, но на деле крайне осторожен. Для Америки право вето — инструмент стратегического влияния, от которого никто не намерен отказываться. Более того, США рассматривают Индию как противовес Китаю, но при этом не спешат допускать её к равноправному участию в принятии решений.
Китай, в свою очередь, официально выступает за реформу ООН, однако сохраняет сдержанность именно в вопросе индийского членства. Исторические противоречия и продолжающийся пограничный спор делают Пекин крайне осторожным. Бразилия вызывает меньше возражений, но её кандидатура также зависит от глобального консенсуса, которого пока нет.
Таким образом, предложение Лаврова стало громким сигналом и в то же время отражением текущего кризиса доверия в международных отношениях. К 80-летию ООН разговоры о реформе Совбеза звучат всё громче, но реальный механизм изменений так и остается под вопросом. В условиях, когда мировая политика всё чаще напоминает поле жесткой борьбы интересов, любая инициатива, затрагивающая баланс сил, обречена на долгие и болезненные дискуссии.
Речь Лаврова прозвучала как камень, брошенный в спокойную воду, вызвав широкий резонанс, но насколько далеко разойдутся круги — пока сказать невозможно.
