Израиль занимает особое место в истории ядерных программ Ближнего Востока, сочетая политику «ядерной двусмысленности» и «упреждающего удара». Сразу после основания государства в 1948 году его лидер Давид Бен-Гурион осознал необходимость создания «окончательного сдерживающего средства» для обеспечения национальной безопасности. Это решение было продиктовано трагическим опытом Холокоста и первыми арабо-израильскими войнами. В 1952 году в Израиле была создана Комиссия по атомной энергии, первым председателем которой стал Эрнст Дэвид Бергман. Он отмечал, что ядерные бомбы гарантируют, что еврейский народ больше не будут «вести на убой, как ягнят». Пишет китайский портал Sohu, перевод представлен изданием RZNonline.ru.
В середине 1950-х годов Израиль начал активное продвижение своей ядерной программы. Во время Суэцкого кризиса 1956 года страна заключила соглашение с Францией о получении реактора и завода по переработке для производства плутония. В 1958 году началось строительство ядерного центра близ Димоны в пустыне Негев. К 1962 году реактор вышел на критический уровень, а к 1967 году, перед Третьей войной на Ближнем Востоке, Израиль, по данным Ассоциации по контролю над вооружениями США, уже имел ядерное устройство.
После 1966 года Франция прекратила сотрудничество с Израилем, однако в 1969 году премьер-министр Голда Меир и президент США Ричард Никсон достигли соглашения: США больше не будут настаивать на присоединении Израиля к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), если Израиль не будет публично объявлять о наличии у него ядерного оружия и не будет проводить испытаний. Это положило начало стратегии «ядерной двусмысленности», которая позволила Израилю не признавать и не отрицать наличие арсенала, уклоняясь от международных инспекций.
В 1986 году техник Мордехай Вануну передал британским СМИ сведения о подземных объектах по производству плутония и предполагаемых ядерных боеголовках Израиля. По оценкам, страна могла ежегодно производить около 40 килограммов плутония и создать сотни боеголовок. Вануну был осуждён на 18 лет за измену и шпионаж.
Израильская политика «ядерной двусмысленности» сопровождалась принципом «упреждающего удара». Ярким примером стал удар по иракскому реактору Осирак в 1981 году в рамках «Операции Вавилон». Израиль уничтожил объект, чтобы не допустить появления ядерного оружия у противника. Похожая тактика применялась против ядерной программы Ирана, которую Израиль считает «движущейся целью». Среди методов сдерживания — кибератака вирусом Stuxnet в 2010 году, которая вывела из строя около тысячи иранских центрифуг, а также убийства учёных. С 2010 по 2012 год в Тегеране были убиты как минимум четыре физика, а в 2020 году был ликвидирован Мохсен Фахризаде, которого называли «отцом иранской ядерной программы».
В октябре 2024 года Израиль нанёс авиаудар по военному объекту в Парчине, уничтожив оборудование, связанное с ядерными разработками. В июне 2025 года в рамках израильско-иранского конфликта Израиль впервые задействовал сотни истребителей для ковровых бомбардировок десятков иранских объектов, включая Натанз.
Дипломатическая линия также играла важную роль. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху в 2015 году выступил против Совместного всеобъемлющего плана действий и даже обращался в Конгресс США с призывами усилить давление на Иран. В 2018 году администрация Дональда Трампа вышла из соглашения и ввела жёсткие санкции.
По данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира, у Израиля сейчас насчитывается от 80 до 90 ядерных боеголовок. Хотя Израиль никогда не применял ядерное оружие, его стратегия оказывает серьёзное влияние на регион. Некоторые страны, например Саудовская Аравия, открыто заявляют о возможной необходимости создания собственного арсенала, если Иран достигнет ядерного порога.
Тактика Израиля с одной стороны сдерживает развитие ядерных программ у соседей, как это случилось с Ливией и Египтом, но с другой стороны, усиливает ненависть и подталкивает к новым формам противостояния. Согласно опросам арабских СМИ в 2025 году, более 80% арабов относятся к Израилю крайне негативно. В долгосрочной перспективе это может привести к замкнутому кругу взаимного недоверия и эскалации насилия, о чём предупреждают исследователи и аналитики,
