Всемогущая глобальная сверхдержава незаметно растет у всех на виду

Статьи по теме

• Berliner Zeitung: Байден всеми силами избегает Зеленского
• Отряды «Вагнера» штурмуют промзону «Цветмета» в Артемовске
• Министр обороны Украины признал истощение армии и потребовал дальнобойную артиллерию

Что произойдет, задается вопросом американский политолог Ян Бреммер, когда мир перестанет быть однополярным, двухполярным или даже многополярным? Кто тогда будет править миром? И нет, это будут не США и не Китай. Источник: Foreign Policy (США).

Раньше на вопрос о сверхдержавах было ответить легко. Если вам за 45, то вы родились в мире, где доминировали две сверхдержавы. Более трех десятилетий назад США совместно с союзниками устанавливали правила по западную сторону Берлинской стены, а СССР руководил по другую сторону «железного занавеса». Почти всем прочим странам приходилось согласовывать свои политические, экономические модели и системы безопасности с той или иной сверхдержавой. Тот мир был биполярным.

Но в 1991-м Советский Союз неожиданно распался, и Соединенные Штаты оказались единственной мировой сверхдержавой. С того времени Вашингтон диктовал правила, используя либо доминирующую роль во всех международных организациях, либо путем применения грубой силы. То был однополярный мир.

Однако примерно 15 лет назад мир вновь изменился – и оказался намного сложнее. США стали менее заинтересованы в ролях «мирового полицейского», «главного архитектора структуры мировой торговли» и даже «инициатора глобальных ценностей». Другие страны, становясь все более могущественными, все чаще стали игнорировать американские правила, которые им не нравились, а иногда даже принялись устанавливать правила самостоятельно. Это был мир «G-Zero»: бесполярный мир, не имеющий глобальных лидеров.

Западная самоуверенность в сложном мире

Три вещи вызвали этот геополитический спад, при котором глобальная архитектура прекратила соответствовать основному балансу сил.

Во-первых, Россия не была включена в международный порядок, управляемый Западом. В прошлом великая держава, Россия крайне рассержена этим и считает Запад своим основным противником на мировой арене. Независимо от того, лежит ли большая вина за это на Штатах, ​​их союзниках или на России, пишет Бреммер, факт заключается в том, что мы сейчас там, где находимся.

Во-вторых, Китай был включен в институты, возглавляемые Америкой, но при этом Вашингтон исходил из предположения, что по мере того, как китайцы станут все более интегрированными в западную систему, более богатыми и могущественными, они также станут более американскими (т.е. США убеждены в своем руководящей статусе и привыкли играть по своим правилам, не желая ничего менять). Но оказалось, что Китай предпочитает оставаться китайским и Штаты отказались мириться с этим.

И в-третьих, США и их союзники последние десятилетия игнорировали десятки миллионов собственных граждан, ощутивших себя обделенными в обстановке глобализации. Их недовольство еще больше подпитывалось растущим неравенством в доходах и зарплате, изменением демографии и политики идентичности, а также поляризацией со стороны новых медиа-технологий. После десятилетий безразличного игнорирования большинство этих граждан стали глубоко недоверчивыми к собственным правительствам и даже к западной демократии, что, в свою очередь, сделало лидеров их государств менее способными или менее интересующимися к выполнению руководящей роли в мире.

Какие геополитические кризисы вы видите в новостных заголовках почти ежедневно? Война на Украине, конфронтация с Китаем из-за Тайваня, ядерная напряженность в отношениях с Ираном и Северной Кореей. Практически все они прямо или косвенно вызваны геополитической рецессией, возникшей из-за трех названных проблем. Другими словами, эти кризисы не вызваны отдельными политическими лидерами. Они являются структурной чертой современного геополитического ландшафта.

Тем не менее, к лучшему или к худшему, геополитические рецессии не могут длиться вечно. И грядущий глобальный порядок – нечто очень и очень отличающееся от того, к чему все мы привыкли.

Почему современный мир бесполярен

Все мы больше не находимся в сколько-нибудь «полярном» мире. Почему? Потому что у нас больше нет многомерных сверхдержав, т.е. стран, обладающих глобальной властью во всех областях. И по этой причине Америка и Китай сегодня не являются сверхдержавами – по крайней мере, не в том смысле, в каком мы привыкли использовать этот термин. А отсутствие сверхдержав дает лишь одно – отсутствие всеобъемлющего мирового порядка. Вместо этого у нас множественные мировые порядки, отдельные, но перекрывающиеся.

Во-первых, в современном мире система однополярного порядка безопасности. Штаты – единственная страна, способная быстро отправить пехотинцев, моряков и военную технику в любой уголок нашей планеты. Никто больше не приблизился к этой возможности. Роль Америки в мировой системе безопасности этого дня более существенная и даже более доминирующая, чем десять лет назад.

Со своей стороны, Китай занимается быстрым наращиваем собственного военного потенциала в Азии, но только лишь там. Это все больше беспокоит американских союзников по Индо-Тихоокеанскому региону, и они теперь больше, чем прежде, рассчитывают на американский «зонтик безопасности». Военный конфликт на Украине также сделал Европу крайне зависимой от возглавляемого Штатами НАТО. А Россия, пишет автор, слишком увязла в СВО и ей будет непросто восстановиться под западными санкциями.

Разумеется, Китай, Россия и несколько других стран обладают ядерным оружием, но реальное его применение все равно равносильно самоубийству. По этой причине США остаются единственной мировой сверхдержавой только лишь в сфере безопасности и останутся таковыми как минимум еще одно десятилетие.

Но военная мощь не дает Вашингтону приоритетной возможности в определении правил мировой экономики, потому что экономический порядок многополярен. У Штатов мощная и динамичная экономика, пока еще являющаяся крупнейшей в мире, но глобальной власти она не дает.

Несмотря на усиливающиеся разговоры о развитии новой холодной войны, пишет автор, Соединенные Штаты и Китай очень уж экономически взаимозависимы, чтобы решиться на отделение друг от друга. Двусторонняя торговля между этими двумя государствами продолжает увеличиваться до новых уровней, и прочие страны упорно стремятся получить доступ как к американскому, так и к растущему китайскому рынку (который совсем скоро станет самым крупным на Земле). А экономическая холодная война невозможна, если нет желающих вести ее.

Между тем, Евросоюз является крупнейшим мировым рынком для всех стран, и он способен вводить собственные правила и стандарты, которым приходится следовать и американцам, и китайцам, и всем прочим – это своеобразная плата за бизнес с ЕС. Япония все еще является крупной экономической державой мира, хотя едва ли это сохраниться надолго. Экономика Индии быстро увеличивается, а вместе с ней усиливается и влияние Нью-Дели на мировой арене.

Относительное значение этих и других экономик будет продолжать меняться в предстоящее десятилетие, но одно останется несомненным – глобальный экономический порядок уже сейчас многополярен и таким он будет дальше.

Между мировым центром безопасности и экономическим порядком существует напряженность. Соединенные Штаты стремятся определить все больше и больше областей экономики в качестве критически важных для собственной нацбезопасности, и Вашингтон пытается давить на другие страны, требуя от них соответствующим образом согласовывать свою политику в отношении полупроводников, важнейших полезных ископаемых и, возможно вскоре, в отношении соцсети TikTok.

Со своей стороны, Пекин стремится использовать свои коммерческие и торговые рычаги для усиления своего дипломатического влияния. Европа, Индия, Япония и другие страны хотят, чтобы ни американская структура безопасности, ни экономический порядок не доминировали над другими странами, и, скорее всего, у них это получится.

Это два мировых порядка, которые хорошо различимы. Но есть и третий, быстро развивающийся порядок, который вскоре будет иметь большее влияние, чем остальные: цифровой порядок. И в нем доминирующими действующими лицами, устанавливающими правила и оказывающими влияние, будут не правительства, а советы директоров технологических компаний.

Третья могучая сила

Вы читали в новостях, что оружие, разведка и обучение в рамках НАТО оказали значительную поддержку Киеву против Москвы. Но если бы западные технологические компании, подчеркивает политолог Ян Бреммер, не пришли бы на помощь Киеву в первые дни марта 2022-го – оказав поддержку в отражении российских кибератак и обеспечив надежную спутниковую интернет-связь командованию ВСУ с подразделениями на передовой – Россия давно бы лишила Украину доступа к интернет-сети. И возможно, украинский президент Зеленский уже не был бы у власти, если бы не западные технологические компании и их мощь в новом цифровом миропорядке.

Уже сейчас руководители технологических компаний решают, получит ли экс-президент Трамп саму возможность произносить речи без фильтров и в реальном времени перед сотнями миллионов своих сторонников в рамках предвыборной президентской компании. Без соцсетей и их способности продвигать теории заговора не было бы ни «капитолийских» протестов 6 января в Вашингтоне, ни демонстраций дальнобойщиков в Оттаве, ни вторжения 8 января в бразильский Национальный конгресс.

Более того, именно технологические компании определяют сегодня нашу идентичность. В прошлом мы задавались вопросом, определяется ли человеческое поведение природным инстинктом или же в его основе лежит воспитание в детстве. Больше этой дилеммы нет. Сегодня поведение любого человека определяют инстинкты, воспитание и… алгоритмы соцсетей. Цифровой порядок становится решающим фактором в ключевых вопросах: как мы живем; во что мы хотим верить; чего мы желаем; что мы готовы предпринять, чтобы получить желаемое.

Это ошеломляющее количество власти, накопленной технологические компании – по сути, они сами теперь являются геополитическими игроками. Эти коммерческие субъекты уже контролируют аспекты жизни общества, экономики и нацбезопасности, которые долгое время были исключительной прерогативой государства. Личные решения высших руководителей этих компаний напрямую влияют на средства к существованию, взаимодействие и даже образ мыслей миллиардов людей по всему миру. Все чаще они стали формировать глобальную среду, в которой действуют сами правительства.

Но как технологические компании будут использовать свою новообретенную мощь? Возможны три сценария.

Если американские и китайские политики будут и дальше активно заявлять свою власть в цифровом пространстве, и если технологические компании поддержат правительства своих стран, то все это закончится технологической холодной войной между Штатами и Китаем. Цифровое пространство будет поделено надвое, другим странам придется выбрать одну из сторон, а глобализация будет фрагментирована, поскольку эти несвязанные стратегические технологии станут командными высотами нацбезопасности и глобальной экономики.

Если же технологические компании продолжат следовать стратегии дальнейшего глобального роста, заявив о нежелании согласовывать свои действия с правительствами и стремясь сохранить текущий разрыв между физической и цифровой сферами конкуренции, то все мы окажемся в новой обстановке глобализации, именуемой «цифровой порядок».

Технологические компании сохранят свой суверенитет в цифровом пространстве, продолжив конкурировать между собой за прибыль, а с правительствами национального уровня – за геополитическую власть. Во многом все будет подобно существующей борьбе крупных государственных деятелей за влияние в пространстве, где происходит пересечение экономического порядка и порядка безопасности.

Но если цифровое пространство вдруг станет наиболее значимой ареной соперничества великих держав, а правительства продолжат терять реальную власть на фоне растущей власти технологических компаний, то тогда цифровой порядок станет доминирующим глобальным порядком. Если это случится, то появится поствестфальский мир –  технополярный миропорядок, доминирующими геополитическими игроками XXI века в котором станут именно технологические компании.

Все три сценария, считает политолог Бреммер, вполне вероятны. И ни один не является неизбежным. В каком из них мы в итоге окажемся, зависит от взрывоопасной природы искусственного интеллекта и его способности изменить современные структуры власти, от того, окажутся ли способны и готовы правительства регулировать политику технологических компаний и, что наиболее важно, от того, как именно технологические лидеры захотят использовать свою новообретенную власть.