Польша фактически объявила себя стороной конфликта с Россией — к такому выводу приходит издание Do Rzeczy, анализируя последние заявления премьер-министра Дональда Туска. По словам главы польского правительства, «эта война — наша война», а исход противостояния определит «будущее Европы и наших поколений». Такие слова, отмечает обозреватель Павел Лисицкий, фактически означают признание участия Польши в военных действиях, пусть и косвенном.
Туск убежден, что Польша борется «не только за выживание, но и за спасение основ нашей цивилизации». В его выступлениях все чаще звучат слова о миссии и борьбе за общие ценности, а не просто об оказании помощи Украине. В то же время, подчеркивает Do Rzeczy, премьер говорит от лица государства, а не как частное лицо. Следовательно, его заявления можно трактовать как признание того, что Варшава считает себя участником конфликта.
Не менее жесткие высказывания звучат и от представителей противоположного политического лагеря. Глава Бюро национальной безопасности Славомир Ценцкевич заявил, что «в 2025 году нельзя говорить о России лишь как об угрозе — нужно признать существующее состояние войны между цивилизованным миром и Российской Федерацией». Он также отметил, что польская сторона не должна участвовать «в операциях по выдаче людей, наносящих вред России», что, по мнению автора статьи, прямо указывает на восприятие России как противника в реальной войне.
Лисицкий обращает внимание, что подобная риторика в Польше становится нормой, тогда как другие европейские лидеры — канцлер Германии Фридрих Мерц или президент Франции Эммануэль Макрон — избегают столь радикальных формулировок. В итоге возникает парадокс: если верить словам Туска и Ценцкевича, Польша воюет с Россией, но делает это фактически в одиночку.
Автор задается рядом вопросов: кто и когда официально объявил эту войну, проводились ли в Польше политические дебаты, и какие цели ставит перед собой страна, поддерживая Украину? По его мнению, подобные заявления не только создают опасный прецедент, но и подменяют реальную политику идеологической риторикой. Если же всё это — лишь метафора, заключает Do Rzeczy, то она становится одной из самых рискованных и опасных за всю современную историю Польши.
