Politico: какова политика французских беспорядков

Статьи по теме

• Один из погибших в самолете Пригожина обучался в Рязанской области
• Дочь Николая Дроздова Елена подтвердила, что отец в больнице, но «всё обошлось»
• Главком ВСУ Сырский сообщил о «кардинальном обострении» обстановки на фронте

Джон Личфилд, в прошлом парижский корреспондент издания Independent на протяжении 20 лет, отмечает, что во многом это восстание бесцельно: крик ярости; анархический отказ от правительства; акт бандитских разборок; соревнование по перформативному разрушению.

Он советует остерегаться тех, кто предлагает простое объяснение беспорядков, вспыхнувших в многонациональных пригородах по всей Франции.

Бунт бессмысленный и беспощадный

По большей части это не политические бунты, хотя они находятся под влиянием ядовито разделенной политики Франции, способствующей опасному разжиганию беспорядков.

Это не религиозные бунты. Многие из очень молодых протестующих могут испытывать чувство осажденной мусульманской идентичности, но ими движет гнев, а не религиозные помыслы. Это именно народное восстание, а не подобие интифады.

Собственно говоря, это даже не подлинные расовые беспорядки. Абсолютное большинство среди миллионов трудолюбивых жителей французских пригородов, представляющих самые различные расы, не участвуют в этом.

Более того, эти жители являются главными жертвами уничтожаемых автомобилей, общественного транспорта, школ, библиотек, торговых помещений и социальных центров – процесса, начавшегося после того, как в прошлый вторник (27 июня) 17-летний подросток получил от полицейского смертельное ранение в Нантере, городе к западу от Парижа. Родители и другие взрослые теперь пытаются с опозданием сдержать этот шквал насилия со стороны юношей и мальчиков в возрасте 12 лет.

Эти беспорядки в некотором смысле антифранцузские, но отчасти они также имитируют классическое французское недовольство. Во Франции гнев чаще и быстрее мотивирует жителей выходить на улицы, чем в других странах ЕС. Худшие эксцессы от «Желтых жилетов» в 2018–2019 гг., преимущественно белого провинциального движения, по уровню слепого насилия вплотную приближались к тому, что мы видели на прошлой неделе во Франции.

Эти беспорядки, безусловно, антиполицейские и антивластные.

Антиарабский и антиафриканский настрой полицейских

На повседневном уровне французская полиция останавливает молодых мужчин африканского и североафриканского происхождения значительно чаще, чем молодых белых мужчин. Семнадцать человек, в основном выходцев из Африки или Северной Африки, были застрелены во Франции за последние 18 месяцев после того, как отказались подчиниться приказу полиции и остановить свои автомобили.

Прошлый большой взрыв во французских пригородах длился три недели в октябре-ноябре 2005 года. Новая волна гнева показывает некоторые признаки ослабления уже спустя шесть дней, но этот бунт уже вышел на новые границы.

Беспорядки 2005-го ограничивались самими пригородами. Были нападения на городскую недвижимость и общественный транспорт, но не было прямых столкновений с полицией. Также практически не было грабежей и мародерства.

В этот раз французская полиция подверглась нападению бунтовщиков с использованием фейерверков, «коктейлей Молотова» и огнестрельного оружия. Произошли многочисленные налеты на магазины и торговые центры. Беспорядки летом 2023-го преодолели невидимый барьер между пригородами и процветающими французскими городами, хотя угроза нападения на Елисейские поля в Париже в минувшую субботу ни к чему не привела.

Оппортунистическое мародерство в своем большинстве является делом очень молодых. А вот более целенаправленное насилие – включая атаку с использованием подожженного автомобиля на дом мэра, расположенный в южном парижском пригороде, произошедшую в субботу (1 июля) вечером – носит уже организованный и малопонятный политический характер.

Есть убедительные подтверждения об участии в бунте ультралевого, в основном белого, движения «Черный блок», особенно пытающегося в последние годы установить связи с молодежью из пригородов.

Но происходящий хаос остается во многом бесцельным восстанием: крик ярости; анархический отказ даже от местных форм правления; акт бандитских разборок; соревнование в перформансе разрушения между недовольными молодыми людьми в пригородах и городах по всей Франции.

Реакция крупных французских политиков

Другим крупным и угрожающим отличием от бунта 2005 года является политический фон на национальном уровне. Восемнадцать лет назад Франция находилась под властью партий правоцентристского и левоцентристского толка, более традиционных для Французской Республики. В то время никто из видных политиков не поощрил беспорядки. Практически никто из политиков не попытался извлечь из бунта политическую выгоду, предполагая, что Франция столкнулась с угрозой либо расовой, либо религиозной гражданской войны.

Однако теперь во французской политике три основных силы: радикальные левые, запутанный реформистский центр Эммануэля Макрона, а также жесткие ультраправые, мыслящие явно расистскими категориями.

Лидер ультралевых Жан-Люк Меланшон и некоторые из числа его ближайших союзников вызвали гнев даже у остальных левых политиков, когда полностью отказались вынести осуждение беспорядков и грабежей. «Я не призываю к спокойствию, я требую справедливости», — заявил Меланшон (несмотря на то, полицейский, убивший 17-летнего Нахеля, уже получил обвинение в убийстве).

Тем временем могущественные, но разделенные ультраправые настаивают на том, чтобы Макрон жестоко расправился с бунтовщиками (несмотря на тот факт, что еще одна смерть, какой бы случайной она ни была, может перевести беспорядки в еще более неконтролируемое измерение).

Подростки на улицах почти все французы (т.е. урожденные французы), а не иммигранты. И все же ультраправый Эрик Земмур, соперничающий с Марин Ле Пен, которому вторят редакционные статьи в прежде более осторожной правоцентристской Le Figaro, утверждающие о «войне» с некими «иностранными анклавами» во французском обществе.

В этом языке подстрекательств не ничего нового. Ле Пен, Земмур и другие ультраправые политики обычно отказываются признать, что в многонациональных пригородах Франции живут миллионы трудолюбивых людей, причем урожденных французов главным образом, без которых процветающие города попросту не смогли бы выжить.

Они также отказываются признавать имеющиеся доказательства избирательной жестокости и дискриминации по признакам расы со стороны полиции Франции при исполнении, как утверждают в своем большинстве полицейские, неблагодарной работе в пригородах.

Подросток, застреленный в Нантере, на момент беспорядков 2005 года еще не родился. Новое поколение молодежи выросло в пригородах за последние 18 лет с подозрением или уверенностью в то, что большая часть остальной Франции никогда не примет их в качестве полноценных французов.

Многие из этих молодых французов увидят события последней недели, и их предубеждения и опасения еще больше подтвердятся, либо усилятся.

Конечно, эти волнения со временем утихнут. За последние два десятилетия на улучшение жизни во французских пригородах уже было потрачено более 4 миллиардов евро. Несомненно, власти Франции найдут новые способы обратить вспять вакханалию членовредительства, имевшую место на прошлой неделе.

Но сложнее всего сейчас оценить, во что может развернуть спираль подозрительности, непонимания, неприятия и страха, очевидно усиливающаяся во Франции год от года.